Борис Орлов. Из серии Ритуальные поцелуи. 1979 г.

Расследование дела о выставке «Запретное искусство-2006» длилось почти год. Следователь г-н Евгений Коробков  не торопился, опрашивал свидетелей, собирал показания. И вот теперь Юрий Самодуров, директор музея Сахарова, в котором проходила эта выставка и я, её куратор, мы официально объявлены обвиняемыми.

— Ну что, доигрались, допрыгались? Нечего провокационные картинки вывешивать…

Все зависит от личного темперамента. Один спокойно сидит и смотрит как марают его рукопись, или как портят ему экспозицию. А я, например, почувствовал, что должен отреагировать на повторяющуюся от выставки к выставке позорную предвернисажную процедуру снятия работ на глазах у художников, коллег и друзей. Истерику с выниманием из ящиков уже упакованных работ, которую закатила заместитель директора Третьяковки при отправке выставки «Соц-арт»,  наблюдала жена французского посла. Она была в шоке. Посол пересказал эту сцену президенту Саркози, а тот в свою очередь – Путину. Если бы Путин не заступился, запретили бы всю выставку. Но при этом все как один начальники напрочь отрицают факты цензурного вмешательства.

— Какая цензура? Да бог с вами!
Чтобы инсталлировать в общественном сознании факт этой регулярной и все возрастающей музейной, таможенной, министерской (помните запрет Соколова на «целующихся милиционеров») цензуры я собрал выставку в музее Сахарова. Очень скромную, благо в 2006-м году цензурный процесс только начался (выставка о запретах 2007 года была бы уже в три раза больше). На ней были явлены улики состоявшихся цензурных запретов – реальные произведения, снятые с разных выставок прошедшего года. Я их повесил за сплошными фальш-стенами, в которых были проделаны – выше среднего человеческого роста – дырочки для подглядывания.
Следователь нашу выставку, конечно, не посетил. Не видел предупреждений о «проблемности» экспонатов, не видел дырочек, не видел и самих произведений. Он и сегодня еще не знаком с составом выставки, поскольку не отыскал ни одну из показанных на ней работ. А зачем искать? И так всё понятно. К тому же есть словесные описания в Интернете. Обвинение он вынесен безо всяких улик.
Впрочем, даже и нашел бы он картинки с выставки, следователь все равно не мог нас обвинять по существу, то есть инкриминировать нам нарушение цензурного запрета. Во-первых, потому, что цензура в России запрещена законом а, во-вторых, из-за отсутствия каких-либо письменных распоряжений начальников о снятии произведений.  Поэтому г-н Коробков откровенно заявил Юрию Самодурову: «не вижу состава преступления в этой истории, но – дело под контролем и, значит, будет продолжено».
И тогда тот, кто заказал и курирует это дело, вероятно, предложил Коробкову воспользоваться «православным аргументом». Простой и беспройгрышный прием! Суть в том, что следователь вне всякого анализа и критики  принимает сторону «православных верующих» и защищает их картину мира, их чувства и их доводы как общечеловеческую норму, не требующую дополнительной легитимации.  Если православный оскорблен, значит, произведение оскорбительно во всех случаях и для всех граждан; если он считает его богохульным, то, следовательно, оно таковым и является «на самом деле».
Моментально нашлись сотни оскорбленных и униженных нашей выставкой  верующих. На сайтах ультра-правых организаций им были предложены готовые обращения в Прокуратуру — только подписывай ! — и указаны контакты г-на Коробкова. Очень жаль, что с некоторых пор у нас понятие «православный» нет-нет да и соотносится с злобным и легко манипулируемым существом, которое с готовностью обижается на любое светское высказывание. И сразу подает жалобу в Прокуратуру.
Аксиомы вместо доказательств – еще одно секретное оружие г-на Коробкова. Вот, скажем, следователь заявляет, что  работа Ильи Кабакова оказывает «изощренное деструктивное воздействие на сознание и подсознание зрителей». Ннтересно бы знать,  как г-н Коробков проверяет подсознание своих протеже? При подобных подходах к следственной работе дознание оказывается не поиском, а уклонением от знания. Не нахождением истины, а назначением виновных. Поэтому не удивительно, что расследование этого дела грешит бросающейся в глаза предвзятостью. Г-н Коробков продемонстрировал лукавую,  преднамеренно недобросовестную интерпретацию наших замыслов, действий и выставленных нами произведений. На этом основании я буду ходатайствовать о замене следователя и проведении нового расследования.