24 июля состоится очередное судебное заседание по делу о «Запретном искусстве» - выставки, которая прошла в марте 2007 года в Общественном центре им. Сахарова. Там были объекты современного искусства, отвергнутые московскими музеями и галереями в 2006 году: экспонаты были закрыты фальшстенкой с отверстиями, сквозь которые можно было смотреть на «запретное искусство». Бывший директор центра Сахарова Юрий Самодуров и куратор выставки Андрей Ерофеев обвиняются по уголовной статье о возбуждении «религиозной вражды с использованием служебного положения».

1. На какой стадии сейчас находится это разбирательство?

Раз в неделю проходят заседания, на которых выступают свидетели обвинения – такой «палестинский щит» из женщин, стариков, детей и больных. Это прихожане храма Николы в Пыжах и представители ультраправых национал-патриотических организаций, которые специализируются на публичных акциях вроде сожжения книжек на площади. Я насчитал, что у организации «Народный собор», которая подала на нас заявление в прокуратуру, 11 исков, в том числе к Калининградскому театру и Зурабу Церетели.

2. Какие темы в искусстве сейчас под запретом?

Никакие. О чем нельзя говорить искусству? Обо всем можно говорить.

3. Если «Запретное искусство» не возбуждает ненависть и вражду, то что оно возбуждает?

Я столкнулся на процессе с принципиальным непониманием искусства. Поскольку государство не занимается обучением языку современного искусства, я вижу людей, которые не считывают смыслы. Чтобы привить визуальную грамотность, нужно в школе преподавать не только Саврасова и Шишкина, но и современное искусство XX века – говорить о богатейшей культуре, созданной нашими соотечественниками.

4. Объясните визуально безграмотным людям, что означают экспонаты выставки?

Они объединены по принципу того, что все они были сняты с выставок администраторами музеев. Но когда мы их собрали вместе, то увидели, что все они связаны с иронической смеховой культурой, очень свойственной русскому сознанию. В наших работах иронически обыгрываются знаки, символы.

5. В основном, религиозные?

Нет, не только. В 2006 году музеи снимали с выставок работы, которые можно разделить на три группы. Первая – те вещи, в которых использован уличный язык. Вторая – работы с неканоническим использованием религиозных мотивов. Третья – это телесность, игра с разного рода эротическими изображениями. Через год, в 2007-м, добавилась и четвертая группа – политическая цензура: музеи стали отвергать иронические вещи с политическим подтекстом. Например, у меня на выставке «Соц-арт» сняли работу «Синих носов» «Целующиеся милиционеры».

6. А что означает, например, Иисус Христос в маске Микки Мауса, который был на выставке?

Это работа Александра Савко «Путешествие Микки Мауса по истории искусства». Такой же фьюжн, как, например, работа Ильи Кабакова «Пошел ты», где на фоне картинок из детских книжек идет косой дождь из матерных высказываний. Существование различных языков и мифов, слипание их в детском мозгу. Ребенок читает книжки и слышит, как ругаются матом. Читает про Христа — и смотрит мультфильмы про Микки Мауса. Отсюда и отношение к Христу как к симпатичному существу, которое тебя любит, и отношение к Микки Маусу как к страдающему человеку. Представьте, ведь кто-то может оскорбиться и за Микки Мауса, сказать: «Я возмущен тем, как использован его образ!»

7. Искусство важнее, чем религиозные чувства граждан?

С чего вы взяли? Есть религия, и есть культура. У каждого свое поле. Они друг друга не должны перекрывать. Культура занимается не потусторонними проблемами, а посюсторонними. И каждый имеет свои ниши в городе: есть храмы — а есть музеи. Но националист, который выступал против нас в суде, сказал, что он ненавидит толерантность, – то есть у них «или-или».