Олег Кулик. Оранжерейная пара. 1995

Поп-арт решительно изменил эту ситуацию. Главными героями этого стиля, как и его продолжения - нео-поп-арта являются «живые», «уличные» языки, которые  со всех сторон подвергаются давлению институций. Их  нормируют, причесывают, секуляризуют, в конце концов, превращая в  условные и декоративные  пустышки. Поп-арт старается поддержать жизнь этих  языков как форм свободного выражения реальных, не навязанных извне идеалов и ценностей. Кулик поставил перед собой исключительно трудную задачу - найти монументальный образ любовного влечения в формах, которые были бы свободны от пластической риторики «высокого» искусства. Кулик ищет неиспорченные, незасиженные слащавым китчем образы, чтобы описать любовь и чудо воспроизводства жизни. Он ныряет для этого  в самые «низкие», неэстетические и  неизящные сферы, в хлев, где, истошно ревя, совокупляется домашний скот. В этом своем порыве прочь от изящной риторики навстречу грубой и подлинной  реальности Кулик идет проторенной дорогой романтиков, барбизонцев, критических реалистов.

Другим источником скульптурного образа Кулика является народная кинетическая игрушка, в которой красной нитью проходят мотивы соития всего со всем. Сюда же следует отнести и народную речь, пересыпаемую то и дело эротическими аллюзиями. Поп-арт с самого начала реагировал на постоянное использование народной фантазией образов, отсылающих к «материально-телесному низу». Достаточно вспомнить гигантские кинетические эрегированные члены  Жана Тингели и созвучные им деревянные, качающиеся словно «ваньки-встаньки» фаллосы Леонида Сокова. Продолжая линию этих мастеров, Кулик создает памятник либидо - «основному инстинкту» любовного влечения,  открытого доктором Фрейдом еще в начале ХХ столетия, но воспринятого российской культурой  лишь в революционную эпоху второй половины 1980-х годов.

«Оранжерейная пара» предлагает совершенно новый тип монумента, непосредственно приближающийся к архитектурному сооружению. Конечно, в скульптуру Кулика  войти нельзя. Но через ее прозрачные грани, как сквозь клетку зоопарка, или витрину ботанического сада зритель может наблюдать цветение трав, полеты птиц, плаванье рыб, настоящий аттракцион разных форм жизни, питаемых циркулирующей внутри всего сооружения влагой. Эти развлекательные и познавательные аспекты работы, как и эфемерно-прозрачный характер ее пластики исключают физиологический натурализм изображенной сцены соития быка и коровы и даже делают все сооружение похожим на забавную сильно увеличенную заводную игрушку.