Практика «Медицинской герменевтики» в современном искусстве занимает столь же особое место, какое, скажем, психиатрия занимает среди других разделов медицины. Психиатрия (в отличие от психологии) целиком и полностью принадлежит медицине. Но, с другой стороны, от прочих разделов медицинского знания и медицинской практики ее обособляет то обстоятельство, что она имеет дело не с телом, а с постоянно колеблемой границей меду телом и нетелесным. Все применяемые психиатрией химические препараты суть наркотики, чье воздействие разворачивается уже не только в глубине тел, но и в глубине промежутков между телами, заполненных языком, сказанным или несказанным словом, слагающимися и распадающимися кодами. И в этом отношении имеется лишь одна область медицины, также стоящая на этой границе - анестезиология. Ее инструментарий также составляют наркотики. Несмотря на столь особое положение психиатрии и анестезиологии среди других областей медицины, они все же принадлежат целиком и полностью медицине, более того, ее центральным, стержневым зонам. Они имеют тесное соприкосновение с самим «духом врачевания», в силу чего любой врач обязан быть в некоторой степени психиатром и анестезиологом: само его слово должно, если не исцелять, то пролагать путь терапевтическому эффекту, само его присутствие должно смягчать страдания. Подобным образом и «Медицинская герменевтика», несмотря на всю ее специфичность, принадлежит искусству, хотя и действует нередко за его пределами. В основе «медгерменевтической» практики располагается столкновение двух импульсов: критического и терапевтического. Каждая работа Мг представляет собой с дипломатическим усилием выработанный компромисс между этими двумя импульсами. Поэтому и «Звезда МГ» светит двойным светом: эта «звезда» наблюдает, описывает, но одновременно она забывает, стирает, предоставляя возможность отдыха.
Павел Пепперштейн