Одна из наиболее могущественных идеологий, поддерживающих современное искусство на протяжении всего нашего столетия, связана с толкованием творчества и его результатов как изобретениЯ и конструирования новых механизмов и устройств. Дискурс этот опирается на веру в техническое новаторство искусства, способное поменять сознание человека. Его следовало бы считать позитивистским, но здесь также большое влияние оказала и марксистскаЯ схема экономического обмена: деньги-товар-деньги, где роль денег играет новое сознание, которое распространяется на общество посредством нового искусства.

Материалистическая концепция искусства опирается на аналогию в естественных науках - во всяком случае, в момент ее формирования  в начале столетия. Открытие тождества материи и энергии произвело настоящий переворот в умах художников, в понимании природы живописи, которая отныне освобождалась от того, чтобы быть иллюстрацией видимого предметного мира. Художник отказывался от фигуративности и обыденных сюжетов в пользу космического пространства и пронизывающих его энергий. С помощью искусства невидимая "тонкая материя" проявлялась на картине, а дело художника состояло в творческой организующей работе, в конструировании картины таким образом, чтобы  в ней, как окне-экране, космический миропорядок был явлен зрителю.

Ясно, что в такой аналогии слабым местом конструктивизма было метафорическое мышление. Разговор об энергии, невидимой материи, ограничивался писанием символических картин. А при попытке создать новую вещь инженерная неграмотность художников обнаружились противниками нового искусства тотчас же (вспомним, к примеру, расправу над Татлиным - на его воздухоплавательном агрегате официозная критика обнаружила "родимые пятна беспредметного формализма"  и отсутсвие способности летать).

На следующем этапе развития конструктивистского дискурса художники делают все, чтобы устранить дефекты рукодельности, сделать так, чтобы работы в действительности могли двигаться (кинетизм) и вобрали бы в себя все достижения индустриальной техники (минимал арт). Блестящие, просто совершенные результаты творчества, идущего рука об руку с современной промышленностью, позволили художнику вновь занять кафедру учителя и со всей страстностью обрушиться на сентиментальность, упадочную чувствительность и ограниченность общественного вкуса. Но эта торжествующая нота прозвучала на  глухом фоне, в котором утверждалась ненужность автора как создателя в подобном типе творчества.

Трудность дискурса, повествующего о невиданных доселе возможностях, о ярчайших и радикальнейших нововведениях, о провидчестве и предвосхищении художника - иначе говоря, о "леонардизме", состоит в том, что убедительнее всего он разворачивается в парадигме искусства прошлого. Когда появляется возможность убедиться в реальном пророчестве художника и его реальном предвидении будущего, то есть нашего, общества. Минимализм нарушил баланс между "вчера" и "сегодня", сведя воедино проект и реализацию и повредив репутации художника-изобретателя.

Но сегодня вновь появилась спасительная возможность делегировать технические новации современного искусства в будущее - это компьютеры. Виртуальное становится синонимом возможного, и приверженцы "новых технологий" вновь получают шанс проектировать для людей их будущее.

Ирония "Безумного Двойника" по поводу Конструктивистского дискурса - наиболее мягкая и щадящая. Художник-пересмешник в данном случае выступает в роли опекуна самого "изобретателя", со всей серьезность и озабоченностью бросается помогать ему в его нелегком деле. Чтобы изобретатель мог лучше разглядеть пресловутую "тонкую материю", а также более точно предвидеть наше общее "завтра", Двойник разрабатывает специальные оптические приспособления (Филипп Раметт. Устройство для обозревания пройденного пути, Карстен Хёллер. Скоп. Пьеррик Сорен. Я никогда себя не вижу).

Однако основное место в его работе занимают все же новые возможности человека, которые предполагает дискурс Изобретательства - и прежде всего все те же возможности летать. Работы Панамаренко  показывают, как ничтожно мало изменились эти мечты со времен ЖюляЯ Верна (Verti Vortex). Это просто удивительно, что несмотря на широкое использование нынешней цивилизацией летательных аппаратов, остается все же место для мечтаний о свободном полете - по поводу чего насмешничают художники-пародисты. (Рудольф Верунг. Проект космических кораблей). По-видимому, мотивы подобных мечтаний аналогичны тем, что заставили героя И. Кабакова сконструировать в инсталляции "Комната улетевшего человека" специальное устройство для катапультации себя из советской коммунальной квартиры  - неважно, куда, лишь бы отсюда! Полет остается самой расхожей мыслеформой для ухода из разочаровывающей жизни.

В таком случае Раметт готов всячески содействовать расширению арсенала специальных устройств  для "ухода", желательно, более комфортного и обратимого, нежели чем это показано у Кабакова. Это "Несессер для передвижений по горам", "Упряжь" и другие многообещающие проекты.

Относительно уже существующих технических устройств, например, компьютеров,  которые пока не оправдали ожиданий рождения нового человека, здесь предлагается провести обратную операцию: антропологизировать их самих. Быть может, они научат нашего современника отзывчивости, если нарисуют для него незамысловатые картинки или споют любимые песни (Алексей Шульгин. Кибер-рок группа 386-DX).