Владислав Мамышев (Монро). Монро-Уорхол-Монро. 2005

Возрождение культурной роли художника  началось с того момента, когда  художники приняли новые условия символического обмена образами, установившиеся в современном мире. Исповедально-назидательная модель, в которой художник от своего лица и своими словами поучал или каялся, восторгался или негодовал, заменилась массовым производством картинок, аранжированным согласно правилам того или иного варианта усредненного и анонимного языка. Новый художник - именно тот, что родился в поп-арте - выступает манипулятором готовых, не им созданных образов. Неожиданно и совершенно по-новому меняя связи между этими заимствованными образами, их параметры,  размеры, контекст и формы экспонирования, он исправляет и заложенные в них смыслы. Так рождается ответное послание, которое художник адресует массовой культуре. Затем мяч вновь возвращается на его поле.

Многие образы, которые распространяются по поверхности массовой культуры, связаны с лицами знаменитых артистов, политиков, спортсменов. Однако, в них олицетворяются не судьбы этих людей, а некие общие ценности или идеи. Именно из этого наблюдения и исходил Энди Уорхол, когда создал серию шелкографий с лицом Мерлин Монро. Он предельно упростил рисунок и раскрасил его почти абстрактным образом, продемонстрировав, что символ американской красоты и женственности имеет столь мощное воздействие на зрителя, что может с легкостью противодействовать любой, самой нелепой или безвкусной живописной манере. Мерлин - емкий знак. В самом простом, схематичном виде он заведомо сильнее любого портрета или документальной фотографии.