Московская международная биеннале современного искусства проходит во второй раз. И, наверное, самое время задуматься о том, что обозначают эти слова - вместе и по отдельности. Начнем с ключевого - "биеннале". Вообще-то во всем мире под этим понимается довольно рутинный процесс. Публике стремятся показать работы и идеи, которые кажутся организаторам в данный момент особенно актуальными. Отсюда понятие "международности", поскольку в современных условиях географическая замкнутость трудно достижима. Даже движение антиглобалистов носит исключительно глобальный характер. Наибольшие трудности для дешифрования представляет слово "московская". Когда слышишь, что открывается Кваньжуньская или Йоханнесбургская биеннале, сразу возникают ясные ассоциации, а вот столица РФ пока не смогла самоопределиться в этой области. Наша биеннале старается заявить о себе как о чем-то большем, чем просто выставка достижений современного искусства, и неизбежно обнаруживает некоторую провинциальность.

Тема основного проекта заявлена так: "Геополитика, рынки, амнезия. ПРИМЕЧАНИЯ". Девиз биеннале - виньетка, интеллектуальный декор, без которого можно обойтись, но не принято. Комиссар Московской биеннале Иосиф Бакштейн интерпретировал данный императив в том смысле, что искусство сегодня - не более чем примечание к битвам макроэкономических воителей. Тезис (вопреки ожиданиям автора) получился сколь дерзновенным, столь и неоправданно оптимистическим. Он отсылает к тем временам, когда художник числил себя творцом Вселенной и устроителем миропорядка. Сегодня уж пора смириться с тем, что художник и миропорядок влияют друг на друга исключительно опосредованно. Но если уж куратор берется говорить на эти скользкие темы, то следует доводить свою мысль до логического завершения. Ведь даже акт безоговорочной капитуляции искусства перед экономикой должен выглядеть достойно. Но это все как-то в сторону от сюжета, поскольку в нем непосредственно ничего такого не наблюдается.

Главная выставка биеннале располагается в недостроенной башне "Федерация" в микрорайоне Сити. Надо отдать должное человеку, которого посетила идея отправить выставку именно туда. Если он хотел, чтобы ее никто не увидел, нельзя не признать его действия исключительно расчетливыми. Более нелепое пространство для демонстрации произведений изобразительного искусства вообразить трудно. Круглые и довольно узкие коридоры с одной стороны ограничены неоштукатуренными бетонными стенами, а с другой - гигантскими окнами от пола до потолка. Из этого, вероятно, можно было бы извлечь и определенную пользу - современное искусство умеет вписаться и во дворец, и в катакомбы, но надо было предпринять известные усилия.

Но, увы, придется признать: здесь мы имеем дело с откровенной кураторской халтурой. К работе над экспозицией были привлечены восемь крупных специалистов по устройству больших выставок. Какие требования к ним предъявлялись и предъявлялись ли вообще, остается неизвестным. Но, судя по результату, никто из них не перетрудился. Выставка представляет собой набор объектов разной художественной природы. И решительно разной направленности. Картины, инсталляции, скульптуры и перформансы перемешаны в крайне неудобном для обозрения пространстве. На одном повороте коридора мы видим нечто светящиеся и переливающееся. На другом - некое пятно на холсте. При чем здесь геополитика, амнезия, рынки - остается совершенно непроясненным. Кураторы даже не сочли необходимым приехать в Москву на вернисаж и отчитаться о проделанной работе. Можно предположить, что каждый выслал список имен, составленный весьма произвольно. Кураторы, похоже, не только не сочли необходимым поинтересоваться, в каком пространстве будут экспонированы работы, но и не подозревали кто, собственно, будет на них смотреть. Именно поэтому результаты этих стохастических процессов затруднительно описывать и оценивать. А поскольку выставка профинансирована из госбюджета, гражданский долг всякого налогоплательщика потребовать прекратить сложившуюся порочную практику. Ведь кроме налогоплательщика этим озаботиться некому - госкуратор форума современного искусства, почти министр Михаил Швыдкой широковещательно и неутомимо заявляет, что происходящее ему непонятно, да и неинтересно, он в своем эстетическом развитии остановился на творчестве Шишкина и Айвазовского.

Конечно же, в экспозиции можно обнаружить некоторое количество высококачественных работ. Как немало в ней вещей и, мягко говоря, недоделанных. Но, впрочем, и они имели бы право на существование, если бы были осмысленно представлены. Любое внятное намерение кураторов можно было бы только приветствовать. Показать самых молодых художников, самых старых, самых лучших, самых худших или художников с самыми большими ушами, длинными ногами. Но показать что-нибудь определенное и внятно проартикулированное. Мы же оказываемся, интеллигентно выражаясь, на свалке, в ситуации абсолютно дискомфортной и для художников, и - что особенно интересно - для зрителей. Да и бог с ними со зрителями, кто о них когда думал, но художников определенно жалко. Можно гарантировать, что какое-нибудь значительное новое имя завязло в этом хаосе. Ведь даже кураторские инвенции и интенции не различимы, все идет подряд без пробелов. Границы между кураторскими проектами проведены не были в силу то ли снобизма, то ли неотесанной безалаберности.

Единственным добросовестным куратором оказалась бывшая москвичка Яра Бубнова. Только ее идея была воплощена в реальном выставочном пространстве. Поскольку была ясна, конкретна и почти животрепещуща. Яра Бубнова стремилась показать, каким образом жители исчезнувшей империи зла и ее доминионов переживают новые обстоятельства своего существования в мировой геополитике и в глобализованном рынке. Во всяком случае, работа из ее сегмента экспозиции может быть признана символом всего происходящего. Она принадлежит болгарину Нетко Салакову, заставившему двоих рабочих бесконечно перекрашивать стены то в черный, то в белый цвет. Наша таинственная славянская душа такова, что вовремя и в отведенном месте нам сделать ничего не удается.

Безусловным аргументом в пользу этого тезиса стала экспозиция на второй крупнейшей площадке биеннале - в новом корпусе ЦУМа. Эти торговые площади сейчас пребывают в процессе внутренней отделки, то есть эффективно не используются. Почему и были отданы в распоряжение так называемому современному искусству. Надо сказать, что это наиболее доступная для зрителя площадка заполнена крайне невразумительным американским видеоартом. Его, безусловно, следовало бы показывать на каких-нибудь узкоспециализированных семинарах. А нынешнее его экспозиционирование можно объяснить только желанием реализовать идею пустотного центра, рожденную когда-то в недрах московского концептуализма.

С огорчением приходится сообщать, что даже стойкие вернисажные ветераны не в состоянии охватить своим мысленным взором так называемую параллельную программу биеннале. И это тоже раздражает. Ситуация похожа на обвал мероприятий к XXV съезду КПСС, а мы - на деревенских тружеников, которые, принарядившись, выходят на тракт встречать столичных гостей. Хитов, подготовленных к международному празднику искусства, не перечесть. Назовем только самые впечатляющие. Безукоризненно тонко сделанный Евгенией Кикодзе отчет фонда "Современный город", выставленный в филиале Музея современного искусства. Очередная установочная выставка галереи Марата Гельмана "Дневник художника", подготовленная Александром Пановым. И наконец, наиболее параллельное по отношению к биеннале, но, вероятно, самое значительное событие выставочного сезона - монографическая экспозиция соц-арта в Третьяковке. Пионерская, подготовленная с завидным научным тщанием силами сотрудников отдела новейших течений ГТГ, эта выставка превратила соц-арт (о котором все знают, но никто толком его не видел) из мифа и исторического анекдота в объективную, данную нам в ощущениях реальность. Что особенно важно, поскольку это всемирно известное явление - едва ли не единственная за отчетный период (начало 70-х - конец 80-х годов ХХ столетия) законная гордость и неоспоримый бренд отечественного производителя.

К нашей выставке в Третьяковской галерее присовокупили выставку китайского соц-арта. Продолжая консюмиристскую метафорику, про нее можно было бы сказать то же самое, что говорится о большинстве товаров народного потребления из Поднебесной.

Однако в контексте биеннале хочется вспомнить бизнес-план Александра Андреевича Чацкого: "Хоть у китайцев бы нам несколько занять премудрого у них незнанья иноземцев". Ведь то, что не смогли или не захотели осуществить двунадесять языков международных кураторов, без особых затей сделали бы наши соотечественники. И здесь нельзя не вспомнить о восточной доктрине, предписывающей опору на собственные силы.